Арт-терапия — метод лечения посредством художественного творчества — привлекает к себе в последнее время всё большее внимание во всем мире. Трудно назвать ещё какое-либо направление в современной психотерапии, которое имело столь же большие возможности не только для «исцеления» отдельных лиц и их групп, но и для «социального врачевания». Весьма показательно то, что появление первых форм арт-терапии сопутствовало глубоким изменениям в культурном «климате» развитых стран Запада, а её развитие в дальнейшем было тесно связано с движением за реализацию прогрессивного общественного предназначения искусства, которое могло бы являться не столько объектом эстетической фетишизации, сколько фактором оздоровления общества и его граждан.
Несомненную привлекательность арт-терапии в глазах современного человека, пользующегося в основном вербальным каналом коммуникации, составляет то, что она использует «язык» визуальной и пластической экспрессии. Это делает ее незаменимым инструментом для исследования и гармонизации тех сторон внутреннего мира человека, для выражения которых слова малопригодны. С развитием арт-терапии связываются надежды на создание такой гуманной, «синтетической» методологии, которая в равной мере учитывала бы достижения научной мысли и опыт искусства, интеллект человека и его чувства, потребность в рефлексии и жажду действия, план телесный и план духовный.
И, конечно же, интерес к арт-терапии может быть связан с тем, что она в эру «аппаратурной медицины» и фармакологии апеллирует к внутренним, самоисцеляющим ресурсам человека, тесно связанным с его творческими возможностями.
К сожалению, в России сохраняется информационный «вакуум» относительно арт-терапии. Хотя за последние годы книжный рынок стал гораздо более насыщен разнообразной литературой, отражающей достижения большинства направлений современной психотерапии, литературы с арт-терапевтической тематикой практически нет. Это связано, в первую очередь, с тем, что в России до последнего времени не было своей арт-терапевтической школы. Существовали лишь отдельные формы изобразительной работы, используемые, главным образом, в психиатрии и рассматривающиеся в специфическом контексте врачебной психиатрической практики (Бурно М., 1989; Хайкин Р., 1992). Опора на врачебное мышление с его естественно-научными приоритетами и восприятие художественного творчества лишь как одного из «инструментов» в руках врача вряд ли могут быть условием «равноправного партнерства» (перефразируя известный термин I. Champernowne) медицины и изобразительного искусства, необходимого для нормального развития арт-терапии.
Мировой опыт свидетельствует о том, что арт-терапия в качестве самостоятельного и достаточно влиятельного направления в лечебно-коррекционной и педагогической практике смогла сформироваться лишь там, где аутентичный опыт художественной работы был объединен с медицинской моделью и психотерапевтическими представлениями. Попытки же «пристегнуть» изобразительное творчество к амплуа врача, психолога или социального работника в большинстве случаев были чреваты той или иной формой редукционизма в оценке его природы и возможностей.
В настоящее время идёт попытка представить в России арт-терапию в качестве оригинального психотерапевтического направления с характерной для него системой взглядов и разнообразных форм практической работы. На сегодняшний день арт-терапия в своих лучших проявлениях представляет собой не набор эмпирических методик, базирующихся на эклектической методологии (как иногда считают малознакомые с арт-терапией люди), но особую и достаточно хорошо очерченную сферу деятельности, для которой характерен свой собственный этос.
К этому следует добавить и то, что в ряде стран она признана в качестве самостоятельной специальности, подготовка дипломированных арт-терапевтов строится в соответствии с особыми программами, отвечающими всем требованиям высшего и последипломного образования, а их деятельность в здравоохранении, образовании и социальной сфере регулируется государством.
Таким образом, арт-терапия является не социальной утопией или порождением дилетантов, стремящихся предложить обществу оригинальный способ решения его проблем или одну из альтернатив биомедицинского подхода, но зрелым и достаточно эффективным методом, реализуемым сетью специалистов в самых разных областях ее практического применения.
В России дело пока обстоит несколько иначе. Применяются некоторые формы изобразительной работы, например, для того чтобы «занять» больных в стационарах длительного пребывания или привить им «производственные» навыки. Рисунки нередко используются для психологического анализа, необходимого для постановки диагноза, оценки психических процессов и других целей. Применяются также определенные формы личностно-ориентированной психотерапии, при которых рисование и другие виды творческого самовыражения пациента выступают в качестве одного из факторов реконструктивного, гармонизирующего воздействия на его личность. В других случаях занятия художественным творчеством и восприятие произведений искусства рассматриваются как условие благотворного эмоционального стресса, связанного с комплексом эстетических переживаний. Имеются и отдельные попытки включить некоторые изобразительные приемы в арсенал групповой и семейной психотерапии, в лечебно-коррекционную работу с детьми, имеющими те или иные психические расстройства, в реабилитационный процесс.
В целом, однако, разнообразный опыт такой работы еще мало осмыслен в едином контексте арт-терапевтических представлений. Он находит то или иное обоснование в рамках традиционных для «ортодоксальной» отечественной психиатрии и психологии представлений. Однако его анализ с позиций мировых арт-терапевтических достижений явно недостаточен. И что очень значимо, в России пока еще не сформировалось достаточно авторитетной группы специалистов, которые рассматривали бы изобразительную лечебно-коррекционную работу в качестве своего основного амплуа и соответственно стремились бы к его признанию в глазах общества.
Тем не менее, интерес к использованию изобразительных форм работы в самых разных сферах деятельности растет в России очень быстро, что дает определенные основания надеяться на то, что в ближайшие годы арт-терапия сможет оформиться здесь в общественно значимое направление. Это, очевидно, может произойти в том случае, если будет налажен достаточно активный диалог с представителями зарубежных арт-терапевтических школ и обеспечен свободный доступ информации, отражающей мировые достижения в этой области, а лучший отечественный опыт будет всесторонне осмыслен и взят на вооружение.
С этим же связана и попытка описания арт-терапии как метода и общественного, профессионального движения, имеющего определенные социальные задачи, которые она стремится решать в определенном культурно-историческом контексте. Пример арт-терапии — одной из новых специальностей, появившихся в последние десятилетия, весьма показателен в плане профессиональной социологии. Гибко реагируя на динамично изменяющиеся на протяжении второй половины XX века социально-экономические, политические и культурные обстоятельства, арт-терапевты смогли создать высокодифференцированную систему услуг, оказываемых самым различным группам клиентов и категориям населения. При этом они всякий раз демонстрируют приверженность гуманистическим ценностям, сознавая свою ответственность за здоровье людей, уважая их достоинство и стремясь быть открытыми для того, чтобы учиться, исходя из своеобразия образа жизни и культурного опыта своих клиентов, какими бы необычными они ни представлялись на первый взгляд.
Ныне спектр возможностей арт-терапии весьма широк и включает в себя не только осуществление лечебно-реабилитационной помощи пациентам с самыми разнообразными заболеваниями, но и помощь населению в условиях военных действий (как, например, на территории бывшей Югославии), реализацию функций медиации» в различных конфликтах, работу с правонарушителями, лицами с алкогольной и наркотической зависимостью, детьми и подростками с эмоциональными и поведенческими нарушениями, семьями и «малыми сообществами» граждан, объединенных по религиозным, этническим и иным социальным признакам, и многие другие возможности.